Обязан жить. Волчья яма - Страница 2

У изгиба реки, кажется, день и ночь бушевал южный говорливый базар. Продавали и покупали все — хлеб, сало, краденную со складов мануфактуру, фамильное серебро. У дезертиров можно было достать даже партию маузеров еще в заводской смазке или замки пулеметов «максим».

Каждую неделю милицейские облавы, как гребнем, прочесывали эту бурлящую, крикливую толпу, уводя в тюрьму не одного налетчика и спекулянта. Здесь ловили переодетых деникинских офицеров, воров и махновских мародеров, приехавших сбыть драгоценные камни и золото, чтобы приобрести у проверенных людей коробки с дефицитными в Гуляйполе пулеметными лентами и ручные гранаты — «бутылки».

В зданиях на центральных улицах зрели заговоры. На чердаках чекисты находили ящики с винтовками, заваленные поломанными стульями и всякой рухлядью. Из подворотен в сотрудников стреляли картечью. Ночами на улицах нападали на милицейские патрули. Бандиты грабили частные магазины. Их арестовывали, отправляли в тюрьмы. Заговоры раскрывали и дела передавали революционному трибуналу. Рабочие отряды устраивали в домах центральных улиц повальные обыски и каждый раз в Чека приводили подозрительных лиц с фальшивыми документами или даже без них.

Деникин неумолимо шел на город, и подпольные офицерские организации создавали боевые отряды. На подступах к городу сутками не прекращались работы по усилению укрепрайона, и были все возможности если не удержать позиции, то хотя бы нанести врагу ощутимый урон, но предательство начальника укрепрайона окончательно решило судьбу города. Красная Армия отступила.

Андрей сидел в пустой комнатушке, с тоской оглядывал обшарпанные, давно не беленные стены, единственное окно, до половины закрытое от солнца порыжевшей газетой, и думал о том, что смертельно устал за эти последние дни — кружится голова, хочется спать. Соснуть бы часа два или три, ведь впереди еще столько работы. Отступление, даже самое организованное, несет в себе хаос и беспорядок. Приказ командования о сдаче города белым поставил работников Чека перед рядом задач, решить которые было просто невозможно за сорок восемь часов — с того момента, как стало известно о выдаче деникинской разведке секретных планов обороны. Оставался слишком малый срок, чтобы передислоцировать войска, найти для артиллерии новые закрытые позиции, подвести полки к слабым местам фронта. Противник уже воспользовался преимуществом, неожиданным ударом прорвал плохо укрепленные фланги, ввел в тылы Красной Армии кавалерийские части генерала Май-Маевского.

И в таких условиях чекистам надо было организовать и оставить в городе подполье, наметить тайные явки, обусловить на все случаи связь, заложить склады оружия, не только наметить, но и разработать практические основные задания большевистской организации — пропаганду в частях противника и подготовку вооруженного восстания.

Сорок восемь часов быстрых совещаний, коротких встреч с нужными людьми, разъездов по городу в закрытой машине, посещения воинских эшелонов, парикмахерских, ресторанов. Комлев перечитывал десятки папок с личными делами паровозных машинистов и адвокатов, учителей и грузчиков, уточнял пароли и согласовывал подпольные клички. И хотя казалось, что в общем-то с работой справились, многих, и Андрея в том числе, не оставляло ощущение какой-то неуверенности. Он понимал, что все ошибки, которые уже обнаружатся потом, будут искупаться смертью, и, наверное, не одного человека. Он знал — предусмотреть все невозможно, но эта спешка… Эти сорок восемь часов — очень малое время для создания крепкой подпольной организации… И, главное, все время не оставляют мысли о раскрытом заговоре и предательстве начальника укрепрайона. Он расстрелян по приговору ревтрибунала, схвачены соучастники, но так и не удалось проследить дальнейшие нити, идущие от бывшего полковника к другим группам широко разветвленной офицерской организации. У деникинцев работают люди с опытом царской армейской контрразведки и охранки, К их услугам агентурная сеть, которую плели не один десяток лет, заранее рассчитывая на многие случаи жизни. Не до конца обезвреженные, тайно следящие за действиями Чека, за поведением населения и передвижением войск, эти силы после вступления в город Май-Маевского станут ножом, занесенным над каждым подпольщиком.

Всей организацией подполья руководит председатель Чека товарищ Бондарь. Возможности у него большие — в этом городе он вырос, работал грузчиком на товарной станции, здесь его первый раз арестовали. Кажется, нет жителя, которого бы Бондарь не знал в лицо. Ему известны почти все проходные дворы и дыры в каменных заборах. Мальчишкой он руководил самыми отчаянными сорвиголовами рабочего пригорода…

«…И Наташу не успею повидать, — с отчаянием подумал Андрей. — Что она обо мне знает? Ничего… Простой совслужащий из одного из бесчисленных учреждений…» Он с ней даже не попрощался. Через несколько часов появятся последние машины, на которых сотрудники Чека проедут по пустынным улицам к вымершему зданию вокзала. У перрона будет стоять дышащий паром локомотив с прицепленным к нему штабным вагоном. И вернется ли когда-нибудь сюда Андрей, или судьба обведет его стороной — этого никто сказать не может. Время такое — сегодня еще жив, а завтра уже мертв…

Андрей вышел из комнатушки и длинным хмурым коридором прошел в кабинет к Бондарю.

— Вы звали, Вадим Семенович?

— Садись, — Бондарь указал на пустой стул и навалился грудью и локтями на стол. Председатель Чека был широкоплечий, громадного роста. Бритая голова его походила на гладкую, загоревшую под солнцем тыкву. Сросшиеся брови торчали щетками, а небольшие синие глаза смотрели с холодным вниманием.